Уильяма Кентриджа помнят по большой выставке в «Гараже» и по проекту «Зимний путь», который играли в Москве. На сцене выдающийся баритон Маттиас Герне, у рояля Маркус Хинтерхойзер, на экране 24, по количеству песен в вокальном цикле Шуберта, мультфильмов Уильяма Кентриджа. Кто хорошо знаком с его творчеством, не увидит в анимации к «Зимнему пути» почти ничего нового – Кентридж всю жизнь рисует как будто одно и то же: некий южноафриканский ландшафт, дерево, птицу, голую женщину, кофейник, носорога, а чаще и больше всего – самого себя. Эти рисунки, как детали глобального ребуса или указатели, он оставляет как бы случайно и повсюду, где уже что-нибудь изображено или напечатано, – на страницах книг, чертежах и схемах, на планах городов, картах стран и даже поверх собственных рисунков.
К финалу фестиваля Foreign Affairs, решившего показать самого известного «белого африканца» во всем его мультимедийном объеме, от Кентриджа рябит в глазах. После выставки No it is! в музее Martin-Gropius-Bau, проекта Drawing Lessons I–V (два вечера подряд со сцены Haus der Berliner Festspiele художник читает свои философско-поэтические лекции), после перформанса Refuse the Hour с перкуссионистами, анимацией, певицами и южноафриканской звездой – хореографом и танцовщицей Дадой Мазило, после «Зимнего пути» и проекта для кукольного театра Ubu and the Truth Commission – после всего этого (дайте дух перевести) думаешь только об одном. Ест ли он? Спит ли? Неизменные белоснежные рубашка и майка всегда свежи, а 60-летний Кентридж в любое время суток не только сам как новенький, но и готов кого угодно подменить. Например, внезапно заболевшую артистку, реплики которой он забрал себе и смешил зрителей, показывая жестами, где именно находится сейчас невидимая артистка – в кресле или в объятиях партнера.
На актера Кентридж учился. Еще пантомиме. Очень недолго и в Париже. До этого получил знания в университете Йоханнесбурга по всяким серьезным дисциплинам. Актерский нарциссизм и снобизм всезнайки как будто именно то, с чем Кентридж с большим юмором носится, но на самом деле не с этим. А с персонажем, которого всю жизнь вынужден сам представлять. И это точно не один-единственный человек, хотя и выглядит всегда одинаково. Кентридж-художник как минимум раздваивается – на творца и наблюдателя, автора и критика. Когда Кентридж-автор на одном из видео, к примеру, рисует носорога, другой Кентридж, наблюдатель, стоит у него за спиной и тычет пальцем в толстую книгу, настаивая на том, что Дюрер носорогов рисовал получше.
Художник Уильям Кентридж превратил «Зимний путь» Шуберта в спектакль-фильм
На фестивале NET спели и показали «Зимний путь»: художник Уильям Кентридж превратил исполнение вокального цикла Шуберта в подобие спектакля
Кентридж любит слои – культурные, временные, личностные. Любит посылать сигналы и принимать их. Поэтому как африканские промышленные ландшафты в «Зимнем пути» легко возникают из европейских садово-парковых, так прошлое проступает у него в настоящем, но как проект из будущего. Это что-то вроде пленки, которую в видеоработах Кентридж любит пускать вспять, чтобы очистить бумагу от рисунка или, наоборот, чтобы вернуть его. То есть, другими словами, Кентридж, который сейчас рисует носорога, на самом деле не «списывает» его у Дюрера, а «посылает» ему его. Как посылает летающие шляпы, стулья и прочие кинофокусы дадаисту Хансу Рихтеру, чтобы тот мог совершить прорыв в кинематографе – лет так за 100 до Кентриджа. Сложно? Ничуть. Кентридж не цитирует, он налаживает коммуникацию. А что касается времени – так «Откажитесь от времени». Так советует центральный фестивальный проект Refuse the Hour (как все у Кентриджа, существующий в музейном и сценическом варианте), в котором художник не без самоиронии развивает любимую гипотезу: что если этот вот самый перформанс мы посылаем сейчас прямо в космос, откуда его «поймает» в другом времени другой художник? Подобно тому, как на звуковые сигналы, которые посылает с верхнего яруса одна певица, отвечает со сцены другая – отраженный звук искажен, изменен, но это тот же самый звук.
Но Кентридж не был бы Кентриджем, если бы в подобный пинг-понг не играл и с самим собой. Знаменитое безостановочное «шествие» – 60-метровое панно с движущимися силуэтами актеров и музыкантов – зритель видит, только добравшись до середины экспозиции No it is! Сам художник, точнее, его видеодвойник в проекте, посвященном «Путешествию на Луну» Жоржа Мельеса, различает процессию много раньше – всматриваясь в пейзаж, в глубине которого буквально из воздуха образуются фигурки макабрического шествия. Оригинал это или копия, набросок или готовый проект? Кентриджу, похоже, не так уж важно, но его исследователям головной боли хватит надолго.
Берлин
