Спектакль гамбургского Немецкого драматического театра «Пансион «У путешествующего носа» создан по мотивам нескольких произведений Гоголя, за основу венгерский драматург Петер Карпати взял пьесу «Игроки» и повесть «Нос», причем Нос появляется на сцене время от времени, а вот «Игроки» оказываются главным текстом, в который вплавляются другие персонажи. Территориально сюжет объединен пансионом, где работает цирюльник, случайно отрезавший в процессе бритья нос коллежского асессора Ковалева.
В Цюрихе идет знаменитая пьеса «Визит старой дамы» Фридриха Дюрренматта
Действие перенесено в послевоенные годы – на сцене холодильник, кофейный автомат с подсвеченным изнутри портретом Гоголя, огромная сушилка для волос и потрепанный жизнью телефон с прорезью для мелочи, а также два лифта, один из которых почему-то едет только вниз (декорации венгерки Юли Балаш). Зашедший в поисках пристанища человек в шляпе и пальто на меху – позже выяснится, что это карточный плут Ихарев, – вдруг оказывается в доме, населенном призраками, полном странных и неожиданных шумов. Что-то скрежещет, шепчет и шушукается по полутемным углам, падает и мигает, перебои с освещением постоянны (художник по свету – Андреас Юхайм), отчего зрителем овладевает пограничное с ужасом чувство неуютности, враждебности пространства.
Режиссер-лауреат
Спектакли Виктора Бодо отмечены многими наградами, в том числе «Золотой маской» 2011 г. за лучший зарубежный спектакль, им стала постановка в театре Граца по рассказу Петера Хандке «Час, когда мы ничего не знали друг о друге». В этом году Бодо присудили Европейскую премию новой театральной реальности (Europe Prize Theatrical Realities), ее первым лауреатом в 1990-м был Анатолий Васильев.
Пьеса играется в малом, Малеровском, зале театра, происходящее на сцене видно до последних деталей, атмосфера спектакля не знает границы в виде рампы. Хоррор – лучшее слово для определения степени страха, пронзившего на несколько мгновений Ихарева; если бы он был чуток к знамениям, ему стоило бы бежать немедленно. Виктор Бодо не только проведет его по всем кругам мошеннического ада, познакомит с абсурдными персонажами типа играющего на спички Глова (он пересчитывает выигрыш часами), но и заставит сыграть в карты с некоторым человеком из Кремля, в папахе и с набором блестящих орденов на левой груди, до боли напоминающим покойного Л. И. Брежнева. На кону, с одной стороны, великая колода карт, именуемая Аделаидой Ивановной, с другой – вся территория Советского Союза, от Белоруссии до Таджикистана, включая Донецк и Луганск (их названия отдельной строкой звучат в общем списке географических желаний, озвучиваемых Ихаревым). Итог игры предсказуем, все оказывается блефом, хотя герой понимает это не сразу, ему еще предстоит прийти в себя после того, как его опоили чем-то вроде клофелина недавние единомышленники.
В Вене у чеховского Иванова заподозрили психиатрический диагноз
В афише гамбургцев много русской литературы, в репертуаре и «Дядя Ваня», и «Преступление и наказание». Но с Виктором Бодо театру повезло особенно – в прошлом году он поставил здесь идущий с аншлагом спектакль «Я, паразит» по Францу Кафке (это один из ключевых для его творчества писателей), к тому же он признанный специалист по русской классике (4 апреля 2016 г. «Ведомости» писали об удачной постановке чеховского «Иванова» в Фолькстеатре Вены). В программке к немецкому спектаклю Гоголь назван предвестником кафкианского гротеска. Ближе к финалу с этим не остается сил спорить; когда владельцы пансиона отрезают Ихареву нос, жарят его, а потом, смакуя, съедают, понимаешь, что это и впрямь чистый Кафка. Не зря многие исполнители – Каролине Бер, Андреас Грётцингер, Уте Ханниг, Алеша Штадельман – перекочевали из «Паразита» в «Пансион», так Бодо выстраивает в гамбургской труппе свой «театр внутри театра». Ему повезло с актерами, их мастерство, позволяющее играть полуторачасовой спектакль на одном дыхании, соединяя в мизансценах трагедию и комедию, превращает спектакль в парад гэгов, но удерживает его на грани драмы и цирка. Это плетение миниатюр не утомляет в том числе благодаря музыке, напоминающей о немых фильмах 20-х гг. (композитор – постоянный соавтор Бодо Клаус фон Хайденабер, в «Иванове» он играл вживую). Киноэстетика – важная составляющая метода Бодо, для текстов словоохотливого, пожираемого метафорами Гоголя она подходит как нельзя лучше.
Показы в январе 2017 г.
